Глибокі й статичні мариністичні пейзажі відкривають в арт-центрі Я Галерея новий сезон. Літо-Осінь – це межа переходу, якої немає в світі моди, проте кожен її відчуває. Споглядаючи цю межу, Альбіна Ялоза і Андрій Дудченко пропонують те, що лишилося після пляжного сезону – безлюдні пейзажі.

Обидва художники – різні за темпераментом і технікою: сонячна сліпуча сієста полотен Андрія контрастує із сірими сутінками покинутих берегів Альбіни. Однак обоє географічно пов'язані з морем: Альбіна переїхала з Харкова до Одеси, а євпаторієць Андрій, навпаки, перебрався до столиці. Й попри всі канони, обоє доводять: мистецтво підвладне і часу, і сезону – у проекті Літо-Осінь.

Уже к концу августа море начинает меняться: на песок выбрасывает водоросли, и через кроткое время все вокруг наполняется резким запахом – запахом моря. Сентябрь окружает тебя спокойствием, не скукой, а именно спокойствием, его начинаешь ценить то ли с течением времени, то ли с переездом в курортный город.
Спокойствие.
Город затихает с уходом лета, точнее, с началом осени. Осень здесь – начало жизни, непривычное для каждого начало, нечто другое, скорее – ожидание. Ожидание тишины и умиротворения. Пляжи постепенно пустеют уже с самого конца августа. Это приятное опустошение не несет в себе беспокойства или тоски, напротив – свободней дышится без палящего солнца, раскаленного песка, горячего воздуха и гостей города.
Из окна мастерской или прогуливаясь вдоль берега, замечаешь, как море меняется. Меняет свой цвет, меняет тебя и все вокруг: «…как оно тускнеет, становится пенистым и грязным и изрыгает отбросы, когда ливни вызывают у него бурное пищеварение»*.

Зимний холодный воздух сковывает прибрежные волны, превращая их в огромные куски ледяного камня. Постепенно ты привыкаешь к нему «даже не глядя на него, но не забывая о нем и во сне»*.

* Габриель Гарсиа Маркес, «Море исчезающих времен»

Альбіна Ялоза

Наблюдая свет.

Мертвый сезон. Рисую солярии и прочие архитектурные останки побережья.....

Солярий солнечного света, прием! Солнечных ванн.

Песка горячего прикосновения стекла, контрастных процедур лета.

Навес. Все идите в тень, в это время солнце наиболее активно.

Вода, Солнце, Воздух, Наши лучшие друзья!

Вода. Будьте осторожны на воде, за буйки не заплывайте!

Обед. Все идите на обед, в это время сон наиболее полезен…

Подъем! Сейчас будет полудник, а потом все пойдут к морю.

Вода, Солнце, Воздух, Наши лучшие друзья!

Температура воздуха +37, в тени +27, вода +23. Настроение прекрасное.

Вечером к нам приедет Черномор, пираты, дельфины и русалки.

Все будут жечь костер, веселиться, петь и танцевать.

Вода, Солнце, Воздух, Наши лучшие друзья!

В состоянии полного растворения в катарсистическом рассматривании частей крушения советского мега-строительства, минималистической эстетики, хаоса форм, втягивающего в бесконечное созерцание нечто, разобранное светом. Призрак бегущего ребенка, и бесконечная перспектива конструкций.

Подарки памяти, словно светящиеся слайды, выгоревшие на солнце, дарят мне видения моего детства, проведенного в санаторно-курортной зоне Евпатории. Как Набоковская Мнемозина, напитанная беззаботным детством, хранящая эти дары на протяжении многих лет в практически недосягаемых местах для повседневного употребления, точнее сказать, избегающей эксплуатации всуе, предназначена явить все эти тонкие миры переживаний усиленных и как бы поднятых из этих заброшенных мест ностальгией по детству в самом подходящем месте, подействовать как долгожданное лекарство (может быть даже и как наркотик), способствуя отрыву от реальности, действительно необходимому в критические моменты. И не сказать об этом ты не можешь, не можешь не употребить, не избавиться от этого слишком близкого внутреннего багажа впечатлений. В этом положении, чтобы не повторяясь, как плохой рассказчик, и использовав раз, более не трогать (если это не стилистика такая, и это уместно), ты выжидаешь момент, дабы оставить эти переживания в форме бабочки – пойманной сачком в конце лета 2012 и открытой зимой, где-то перед Новым Годом в плохо отапливаемом помещении, чтобы согреться.

Андрій Дудченко